В страну волхвов (СИ) - Страница 84

Сани быстро катились по заснеженной дороге. Свежий снег ослепительно блестел на солнце, вызывая у Стас неприятные воспоминания. В последние дни он настолько увлекся походом Вацлава, что не думал ни о прошлом, ни о будущем. У Венцеслава всегда был такой талант — заинтересовывать всех вокруг, чем бы он ни занимался. Он с таким жаром говорил на редких пресс-конференциях о различных отраслях науки и магии, что молодежь буквально повалила в университеты. А это было очень и очень кстати. Все дело в том, что люди бывают разные. Есть люди, которые с рождения знают, что их интересует в жизни, и чем они хотят заниматься. Но их не так много. Гораздо больше людей просто учится в школе, интересуясь всем понемножку. И выбор специальности для них, зачастую, дело случая, традиции или даже моды. Не надо думать, что из них получатся худшие специалисты. Отнюдь. Просто у этих людей не было случая раскрыть свои таланты. И для них новые веянья моды иногда становились делом всей жизни. Многие, вот так, случайно, раскрыли свои таланты и совершили удивительные открытия. Но, если вдуматься, то это совсем не удивительно. Вряд ли вы и сами примете всерьез заявление ребенка, что он хочет заниматься инженерной магией. В лучшем случае, он выговорит это без ошибки. А уж чтобы узнать, что это такое, надо, как минимум кончить школу. А в школе проходят столько всего, что выбрать из великого множества то, что на самом деле интересует, удается только счастливчикам.

Вот так вот при покойном короле вошла в моду коммерция. Если раньше даже коммерсанты старались больше говорить об искусстве — театр, опера, литература, живопись — знатоков развелось — топить, не перетопить, то прямолинейный Ярополк предпочитал определенность. Люди внезапно поняли, что высокой поэзией сыт не будешь, и в моду вошли деньги. Искусство же и наука вдруг отошли на второй план. Еще бы — они ведь не давали возможности быстро разбогатеть!

Потом Ярополк умер, оставив двух сыновей — двенадцатилетнего Яромира и девятилетнего Венцеслава на попечении матери и дяди — регента королевства и князя от науки Борислава. Правда, слабовольный Борислав правил совсем недолго. Жесткий характер старшего племянника пугал его, особенно в сочетании с тем, что Яромир неободрительно высказывался о многих его решениях. А когда, случалось и такое, хоть и редко, соглашался с решением, критиковал методы претворения его в жизнь. Так что Борислав дождался, когда Яромир получит среднее образование, и сбежал. Сначала в Медвенку, а через три года, когда Венцеслав тоже закончил школу — на побережье. Вечно увлекающийся Венцеслав радовал его ничуть не сильнее, чем Яромир. Тем более что характер у него был, пожалуй, не многим мягче, чем у брата. Так что, несмотря на то, что Яромир вполне одобрял увлечение граждан развитием производства и торговли, наука снова вошла в моду. Финансовые магнаты стали считать престижным, если один из их отпрысков получит ученую степень — вот, например, отец Милана Родомир, а так как всерьез рассуждать о неизвестных постулатах науки можно только по молодости, и то по большой пьяни, то люди снова потянулись к культуре. На некоторое время жизнь в стране застыла в состоянии неустойчивого равновесия. Нет, оно нарушалось время от времени особенно эффектным научным открытием или же особенно удачливым дельцом, но статус-кво восстанавливался довольно быстро. А теперь Венцеслав рискнул головой, чтобы вылечить брата. Если он не вернется, Яромиру придется назначать наследником одного из кузенов, а если вернется ни с чем, то, вполне вероятно, ему в скором времени придется искать заместителя на роль князя от науки. В любом случае ситуация изменится. Интересно только как. Он, Стас, предпочел бы, чтобы Венцеслав вернулся в Верхнюю Волынь. По его мнению, увлечения Венцеслава были очень даже полезны для страны.

Стас поймал себя на этой мысли и с грустью подумал, что и сейчас, вместо того, чтобы определиться самому, он гадает, что предпримет Вацлав. Можно подумать, ему своих забот мало. Хотя, в данном случае, все было вполне естественно. Он же сейчас был с Вацлавом в одной лодке. Вот если бы они не встретились, то шел бы он себе спокойно домой. Если бы его не остановили на границе. Может быть, он смог бы выйти на границу, а там — через Гуцулию на Угорию, там — опять граница и Верхняя Волынь. Он хоть и говорил Вацлаву про Арчидинские Степи, но ехать туда ему совсем не хотелось.

Стас посмотрел на спящих на заднем сидении Вацлава и Милана и ему стало не по себе. Что Вацлав не понимает, как он рискует? Хотя, что ему сейчас остается делать? И привязался же к нему этот воспреемник! Пусть после этого говорят, что хорошо иметь природный магнетизм! Хорошо было бы, если бы к нему липли только почтенные личности. А то шляется чёрте где в компании молодых раздолбаев и престарелого воспреемника!

Сани, запряженные четверкой четырехмерок, бодро катили по накатанной заснеженной дороге. Со стороны зрелище было прямо как на лубочной картинке, изображающей, как по дороге зимней, скучной, тройка борзая бежит, колокольчик однозвучный утомительно брюзжит… Или что он там делал? Впрочем, неважно. Вот только колокольчика не хватало. Да и очертания лошадей разглядеть было невозможно. Правда, голову от хвоста отличить можно было легко. Ведь и ежу ясно, что голова впереди, а хвост — сзади. А так все путем: блестящий на солнце снег, накрытые силовым полем сани. Идиллия!

Холодное зимнее солнце уже проделало большую часть своего пути по дневному небосклону. Денис оглянулся на своих притихших пассажиров и сообщил, что вон за тем поворотом, вон, у лесочка, будет город, и там они смогут перекусить. Время-то обеденное.